Вахтенный журнал стареющего пирата

…Мои слова не вытерпит бумага.
Мои слова прожгут дыру в заборе.
Не виться им строкой по шёлку флага,
Да и вообще, навряд ли быть в фаворе.

Я их не сочинял. Я плавил
На горне сердца эти "Аз" и "Буки".
Пускай простит меня апостол Павел
За всю ту желчь, что влил я в эти звуки.

Калил с шипением я в нервах фразы,
Потом ковал их на амвоне злости:
Дробились в пыль метанья и экстазы,
Как одряхлевшие в могиле кости.

И, наконец, внутри меня сверкнула
Упругой строчкою полоска стали,
А совесть прошлого в груди уснула,
Забыв, что счастье у неё украли.

Кому нести теперь моё слово?
В кармане места для него мало.
Чуть-чуть усердия, и всё готово -
Слова ложатся на клинка жало.

Они несутся, как в галопе кони,
Арабской вязью по дамасской сабле.
Что за спиной? - надсадный рёв погони.
Пускай спешит, я ей подставлю… грабли.

«Не смей страшиться своего рока.
Пускай в груди твоей биенье Ада –
Там, впереди, за линией Порога
С косой в руке стоит твоя награда!» -

Мои слова не вытерпит бумага.
Мои слова прожгут дыру в заборе.
Не виться им строкой по шёлку флага,
Да и вообще, навряд ли быть в фаворе.

О борьбе за равенство.
----------------------

Сегодня я слаб.
Сегодня я раб,
И я пресмыкаюсь в грязи.
Но сбудется Рок,
И кончится срок -
Я меч подниму из земли.

Нас много таких,
В цепях и нагих -
Мы встанем плечом-к плечу.
И в гневе слепом,
С огнём и мечом
Мы в гости придём к палачу!

Мы не будем пытать,
Бить, рубить, проклинать.
Вопрос наш прост и суров:
За что у одних
Есть право других
Людей превращать в скотов?

И когда палач
На коленях свой плач
Принесёт, тряся глазом с бельмом,
С наслажденьем рыча
Мы ко лбу палача
Приложим рабство с клеймом.

Вот теперь все равны
В рамках нашей страны! -
В спецодежде, в цепях и с кайлом.
Три мешка на горбу,
Клеймо “РАБСТВО” на лбу -
Вот, что равенством все мы зовём!

...ЖЖ Лангмана http://www.livejournal.com/users/erwin_langman/144820.html и вспомнил написанное лет восемь тому назад... :)

-Я вернусь.
-А на фига?..
-Да люблю я тебя!
/Боцман и Море/.

Возвращение к морю
------------------

Я возвращаюсь к тебе, море,
К твоим волнам, к твоим штормам.
Жизнь на земле - сплошное горе:
Убогость с грязью пополам.

А я устал от этой пыли -
Грязь намозолила глаза.
А я хочу, чтоб ветры выли,
И в клочья рвали паруса!

Попутный ветер - дар ленивым,
А мне-бы шквал и ураган.
Я стосковался по игривым
Волнам, танцующим кан-кан.

Я на коленях на причале -
Волна пощёчиной в лицо.
Я утоплю здесь все печали,
Метнув в волну с руки кольцо.

Нет, не удержат меня на мели
Ни долг, ни хата, ни семья.
Я им скажу: “Что, суки, съели?!”
И расклепаю якоря!

С утра отчалив от причала
Под скрип снастей, под вой ветров,
Я начинаю жизнь сначала -
Хватило б дней и парусов!..

В крутом бакштаге накренившись,
Фрегат к волне прильнул бортом.
Стою хмельной в штурвал вцепившись.
Я - блудный сын вернулся в дом.

Иван-дурак

Иван-дурак – не просто имя,
Скорее кредо для мужчин,
Ленивый символ дебилизма
Для наших слабых половин.

С утра продрав глаза на печке,
Неспешно подойдёшь к окну,
А из него видать далече
Руси любимой глубину:

Чуть-чуть направо – Лукоморье,
Налево – Киев, чья-то мать…
У них сегодня самостийность,
На что, старик, тебе нас...ать.

Пойдёшь на север – Гардарика,
На юге – киммерийский Крым,
Где обнялись усталый эллин
И запорожец, пьяный в дым.

А ты простой рассейский парень,
Тебе всё это до балды.
Ты пережил 500 похмелий,
Как мировые две войны.

В углу пылятся меч и латы,
А над диваном - автомат.
Из-под кольчуги на предплечье –
Татуировка: «Бл..., стройбат!»

Заместо воблы к пиву щука
На леске дохлая висит.
Она чего-то обещала,
Но кто-же с рыбой говорит?!..

Перед избой в собачьей будке
Горыныч на цепи живёт.
Он любит водку с димедролом
И поговорку: «Блин, кампот!»

Вот так живёт Иван спокойно,
Но на Руси галдёж и гам,
И нет конца её дорогам,
Как нет предела дуракам.

Минуют дни, бегут столетья,
Но было так и будет так,
Что всем в России заправляет
Его Величество дурак!

…Вдруг, однажды, как-то раз
Прилетает пуля в глаз.
Кровь, мозги висят на стенке…
Тут и кончился рассказ!

“...Атака! Атака! Атака!”, -
Взрывает эсминец сигнал.
От юта гуляет до бака
Полундрой по судну аврал.

Сигнальщики, флаги - на стеньги!
Нас меньше - тем больше почёт!
Здесь счёт идёт не на деньги,
Здесь счёт на секунды идёт.

Ход - “полный”. Давай - “право на борт”!
“Плутонги, орудия - товсь!”
“Фугасным!..”, -дистанция, рапорт,
И время вскачь понеслось.

Визиры прицелов уткнулись
В кильватер чужих крейсеров,
И судьбы людские замкнулись
Щелчком орудийных замков.

Сверкнули пушки оскалом,
В ответ на заветное “Пли!”
И цель полыхнула пожаром:
“Накрытие. Есть! Подожгли!”

Торпеда крейсер догонит,
И в клочья борт разнесёт.
Пускай дерьмо и не тонет,
Но это на дно всё ж пойдёт!

Как знак утонувших на карте -
Тевтонский разлапистый стяг.
Так вейся ж над нами на мачте
Гордый Андреевский флаг,
Белый с синим - Андреевский флаг.

Честь имею! Равненье - на флаг!..

Сквозь пыльное оконное стекло улица выглядит какой-то размытой и предельно унылой, а пешеходы – бесплотными, но очень суетливыми призраками. Быстро темнеет. Завтра идти на эшафот, то бишь - на рецезирование моих последних статей…

Почему-то вспомнился Велимир Хлебников:

Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир –
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.

Приполз ночью домой после дневной скачки, отстегнул ноги, пал бездыханной грудой на койку и внезапно вспомнилось:

Лодка диким давлением сжата.
Дан приказ - «дифферент на корму!».
Это значит, что скоро ребята, -
В перископы увидят волну...
В перископы увидят волну…

На пирсе тихо в час ночной,
Тебе известно лишь одной -
Когда усталая подлодка
Из глубины идет домой.
Когда усталая подлодка
Из глубины идет домой.

Хорошо из далекого моря,
Возвращаться к родным берегам.
Даже к нашим неласковым зорям,
К нашим вечным полярным снегам.
К нашим вечным полярным снегам.

На пирсе тихо в час ночной.
Тебе известно лишь одной -
Когда усталая подлодка,
Из глубины идет домой.
Когда усталая подлодка
Из глубины идет домой.

Не прошу за разлуку прощенья,
Хоть пришлось мне от дома в дали,
Испытать, глубиной погруженья,
Глубину твоей чистой любви...
Глубину твоей чистой любви…

На пирсе тихо в час ночной...
Тебе известно лишь одной -
Когда усталая подлодка,
Из глубины идет домой…
Когда усталая подлодка
Из глубины идет домой...

На пирсе тихо в час ночной.
Тебе известно лишь одной -
Когда усталая подлодка,
Из глубины идет домой…
Когда усталая подлодка,
Из глубины идет домой…

Нет! Всё-таки что-то в этом было!!..
Хотя, признаться, мне больше нравилось вот это:

На что нам дети, на что нам фермы?
Земные радости не про нас.
Все, чем на свете живем теперь мы, —
Немного воздуха и — приказ.
Мы вышли в море служить народу,
Да нету что-то вокруг людей.
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи ее неизвестно где.

Здесь трудно жирным, здесь тощим проще,
Здесь даже в зиму стоит жара,
И нету поля, и нету рощи,
И нет ни вечера, ни утра.
Над нами, как над упавшим камнем,
Круги расходятся по воде.
Подводная лодка в глубины канет —
Ищи ее неизвестно где.

Нам солнце на день дают в награде,
И спирта злого ожог во рту.
Наживы ради снимают бляди
Усталость нашу в ночном порту.
Одну на всех нам делить невзгоду,
Одной нам рапорт сдавать беде.
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи ее неизвестно где.

В одну одежду мы все одеты,
Не помним ни матери, ни жены.
Мы обтекаемы, как ракеты,
И, как ракеты, устремлены.
Ну кто там хочет спасти природу
И детский смех, и весенний день?
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи ее неизвестно где.

...Мда. Однозначно, в этом ЧТО-ТО было про нашу каличную жизнь.