Бабушка и внучка.

О депрессии и русских народных песнях.

Люблю читать Сашку Покровского. С удовольствием "проглотил" все 14-ть его книг. Сейчас долистываю пятнадцатую (кста, жаль, что неведомый хороший чел перестал выкладывать сашкины тексты на блоге apokrovski). Покровский всегда был афористичен. Но иногда он афористичен в кубе, так что не процитировав его к месту или не к месту, начинаешь себя чувствовать чуть ли не Иудой... Не удержусь и процитирую из последней книги Сашки "Бортовой журнал 2" - уж очень на душу легло и с личными ощущениями совпало:


На лодке я не успевал даже осознать, плохо мне или хорошо. Там другие скорости жизни. Там все так неслись всё время куда-то с дикой радостью.
Там я просто не успевал. И не один я. Там все никак не могли попасть в зону депрессии. Там даже не знали, что это такое. Депрессия - это же надо остановиться, посидеть, осознать, слова подобрать. Так что русский мужик всегда жил без депрессии - он просто падал на лавку после тяжёлого дня. А грустные пестни - это когда он отдыхал: зимой, на печке, скотину покормили, дерьмо вынесли - пора, запели, и кто-то за пяльцы сел.
То есть у него остаются силы на вой. Вот он и воет. Этот вой у нас песней зовётся.
А то, что ему в этот момент грустно, придумали интеллектуалы. Это наблюдатели придумали. Не исполнители. Исполнителям в этот момент хорошо. Это слушателю плохо от волчьего воя. А волку же хорошо. Не бывает ему плохо оттого, что он воет. Нет. Но всех остальных он ужасает. (с)